Книга Не только детектив  - Анна и Сергей Литвиновы

Сидели мы в кабинете Ларисы Ивановой, научного сотрудника краеведческого музея. Она показывала фотографии с видами Каменска начала века.

– Красивее, чем нынче, правда?

– Тогда ведь у завода свой архитектор был, – сказал Шевалев. – Видите, какое здание симпатичное? Что это, как вы думаете?.. Домна!

– А что у вас сейчас можно посмотреть? – спрашиваю. – Куда вы, например, своих друзей или родственников приглашаете, которые в город приехали?

Иванова переглянулась с Шевалевым, пожала плечами:

– За город, если погода хорошая.

В залах музея полутемно. Служительницы жмутся к электрокамину.

Экспозиция советского периода начинается с разбитого зеркала, опрокинутого бюста Александра II и красных томиков Маркса, из-под которых выползает красный канат… Он ползет, этот канат, мимо фотографии комиссара полка Красных Орлов; свидетельства о смерти доктора Скворцова, расстрелянного в 1938-м; фотографии ударницы, которую за доблестный труд покатали на самолете; семи слоников; грамот с Лениным – Сталиным; отбойного молотка; газеты «Давай-давай!»; одежды сталевара; фото парашютной вышки, устроенной на колокольне Свято-Троицкой церкви, в прошлом заводского храма… Трижды в советском разделе возникают талоны, ими же он и заканчивается…

– Все, кто приходит сюда, грустнеют, – заметила Иванова. – Ничего, я вас развеселю. Когда мы этот отдел в конце девяностого года открывали, приглашенные смеялись: «Зачем в музее – талоны? У нас у самих их полный кошелек!» А сейчас они уже такой древностью кажутся, правда?.. И теперь – мы перечеркнутые рубли и трешки для музея припасли… Вот видите дверь в стене? Мы экскурсантам говорим: «За ней новые залы, там продолжается история, которую напишете вы».

Интересно, что останется от нынешнего времени? Ваучеры? Стреляные гильзы? Колокола?

Колокольных дел мастер

Колокола, что отлил каменский мастер Николай Пятков со товарищи, звучат в столице на колокольне храма Василия Блаженного. И еще на многих храмах по Руси.

36-летний Пятков, инженер-металлург по образованию, в недавнем прошлом начальник литейного участка на алюминиевом заводе, возглавляет товарищество «Пятков и К°», в котором работают кроме него шестеро (в том числе младший брат Виктор).

У товарищества нет офиса, а у Николая Пяткова – домашнего телефона, поэтому по вечерам он, бывает, ездит на почтамт и порой часами ждет, пока дадут междугородный разговор с заказчиком.

О том, как начал лить колокола, Пятков рассказывает иронически:

– Когда у нас человек особо не пьянствует и у него автомобиля или там дачи нет, надо же ему чем-то заниматься. И у меня был какой-то заскок – крыша, что ли, поехала? – стал запоем читать все историческое. О России. Начал с исторических романов, потом они стали неинтересны, и вот так лезешь-лезешь: Зимин там, Ключевский, Соловьев… И когда всякие смуты или противостояния лагерей, везде церковные деятели проходят. Везде православие! История церкви – это история государства.

Однажды Пятков прочитал о создании ассоциации колокольного искусства с приглашением откликнуться музыкантов, ценителей и литейщиков. Написал, впервые в жизни, письмо в газету и получил «очень душевный ответ» от председателя ассоциации, который советовал ему связаться с литейщиками из Воронежа, что уже делали колокола на продажу. Пошел Пятков к каменскому батюшке Ивану Алексеевичу, отцу Иоанну, и сказал, что хочет отлить колокола на церковь. Тот поверил («может, в глазах у меня увидел че?») и дал триста рублей на поездку в Москву. Встретились с колокололитейщиками в пивбаре «Жигули» на Калининском («я говорю: может, в Мавзолей сходим, а они: ты че, дурак, что ли?»), и те передали Пяткову небольшой такой чертежик колокола.

Но колокол тот был европейский. А хороший русский колокол отличается от плохого тем, что звучит. А звучание, если объяснять его языком слов, должно быть таким: нельзя, чтоб исполнял одну ноту, как струна (или европейский колокол), надо, чтобы обладал богатыми обертонами, причем главный обертон попадал бы в малую терцию, а унтертон – в октаву. Так объяснил мне Николай, не имеющий музыкального образования. Вы поняли?

Чтобы колокол звучал, надо знать секрет. Он, по словам Пяткова, не только в химсоставе металла – его подберет любой знающий литейщик, и не только в грамотной плавке, а в профиле колокола, его форме. Каким образом старорусским мастерам без акустических лабораторий и компьютеров удавалось отливать идеально звучащие колокола – загадка.

А как удается Пяткову? Опять-таки без компьютеров. И без лабораторий. Может, дело и не в химсоставе, и не в плавке, и не в форме? Может, еще какой секрет у Пяткова?

– Деда моего с родней сюда, в город, в поселок Мартюш для ссыльных – на телегах голыми привезли, а к войне они уже жили лучше, чем вся округа, потому что сюда самых головастых, самых работящих собирали… У него, у деда, в деревне Пятково Челябинской области мельница была – сейчас там ни мельницы, ни хлеба…

– Никакого начального-первоначального капитала у нас не было, – продолжает Николай. – Шли на завод цветных металлов и брали под честное слово тонну лома. Культура литья, хотя мы и на Урале живем, в краю мастеров, с этим планом, «давай-давай», «и так сойдет» – практически уничтожена… Мы учились год. Считай, задаром – ничего год не получали. Я спать ложился в шесть-семь вечера, потому что казалось, что так ночь быстрее пройдет…

Личное клеймо

– Мечта? – Пятков задумывается ненадолго. – Построить все-таки свой завод. Покуда мы участки арендуем, а квартиранта и выгнать недолго… И будем лить и лить колокола. Отчего бы «Сысой» не повторить 32-тонный? Он в истории. Ему цены нет, как Моне Лизе… Нас жизнь заставляет работать красиво. Где-то, допустим, технический сбой – не будет звучания. Мы изначально не продаем плохие колокола. Ломаем. Можно ведь плохой колокол продать подешевле? Но мы этим не занимаемся… До Петра здесь, где Каменск стоит, ничего не было. Манси раз в пять лет на олене с песней проедет – и тишь! А то, что Петр колокола на пушки переливал, – он тоже считал, что цель оправдывает средства. И всю жизнь Каменск был городом-заводом, каких сейчас сотни на Руси. Люди здесь рождались для чего? Чтобы научиться читать-писать. деньги считать, потом вкалывать на заводе, потом выйти на пенсию и помереть. А чтобы веселей работалось – пили, водки всегда навалом…

– Мы видим, как специалисты и священнослужители относятся к старым колоколам, – замечает Пятков. – Для них это далеко не кусок железа. Нам хочется, чтобы и к нашим колоколам через сто, двести лет – они ж вечные – относились, как сегодня к оловянишниковским, не говоря уж о моторинских… У нас работают Модест Васильевич Ощуков и два его сына, Андрей и Валерий. На больших колоколах мы ставим не только: «Отлито на Каменск-Уральском металлургическом заводе товариществом «Пятков и К°» в 1993 году, но и фамилию: «Мастер Ощуков М. В.». Когда Модест Васильевич приболел и лил Валерка, он ставил свои инициалы: «Мастер Ощуков В. М.».

– А те первые колокола, что для батюшки Иоанна сделали, мы переплавили – уже по нынешней форме – и обратно повесили. Чтобы не было мучительно больно перед потомками…